Тему зависимости от разных видов допинга, включая алкоголь, я исследовала всю жизнь как практик и в последний год как теоретик. Когда я смогла освободиться от большинства аддикций, осталось оно — вино.

А что такого? Иногда можно, все вокруг делают это. Но это «иногда» было таким зыбким, что регулярно приводило к «чересчур». Я задавала вопросы «почему?» и «как быть?». И, кажется, нашла ответы.

В январе я отметила свой день рождения, 43 года, практически смертельным номером: впервые на арене — трезвая именинница. Смертельным, потому что это было первый раз за 30 сознательных лет — алкоголь в моей жизни появился в пубертате.

Первый алкогольный опыт в 12 лет, в зимнем пионерском лагере под Новый год, почему-то розовая вода (одеколон), выпитая из жестяной кружки с бабочкой в женском туалете, потом ркацители под бой курантов, и понеслось.

«Протестный угар» в подростковом возрасте, измененные состояния как образ жизни в юности, регулярные возлияния до потери памяти и интоксикации, которую организм уже переставал выдерживать, в молодости. Алкоголь везде и всегда, на свадьбах и поминках, на бизнес-ланче и вечером в баре, лишение прав на полтора года за вождение в нетрезвом состоянии, диджейские сеты в формате алкотрэш. Два раза по году без выпивки из-за вопросов здоровья — и тут я становилась воинствующей трезвенницей и теряла друзей (пьющих, но пили все вокруг). Над всем этим — память о маме, которая умерла в 44 года от цирроза печени и которую в последний год жизни я видела в белой горячке.

Мое 43-летие — это не была «безалкогольная свадьба» времен сухого закона: гости выпивали португальское винью верде и испанское красное сухое, а я была естественно-хмельная от праздника, внимания, общения. Ну и память нейронов никто не отменял: состояние людей вокруг имеет значение. Хмель был — а похмелья наутро не было.

Шла я к такому формату, наверное, всю сознательную жизнь. Вот чтобы, не стиснув зубы, не давать себе выпить, а просто решить — хочу остаться трезвой. А через три дня выпить с папой пару бокалов за свое здоровье и на этом остановиться.

Когда запрет, стиснув зубы, — это другая сторона зависимости. А мне хотелось действительно свободы, чтобы мое настроение не зависело оттого, что я меняю свое состояние. Чтобы я могла по желанию выпить иногда эти свои два бокала и получить удовольствие без последствий.

Я нащупала эту меру недавно и недавно же научилась не срываться в «допить бутылку».

Почему мы склонны быть зависимыми?

Я задавала этот вопрос знакомым докторам и телесным терапевтам, искала ответы в работах врачей и ученых. Оказывается, все началось с диких-диких обезьян.

«Приматы могли получить эволюционное преимущество, научившись употреблять в пищу упавшие с дерева плоды, в которых уже начались процессы брожения и выработка этилового спирта. Ведь этанол не только “веселит душу”, но и стимулирует аппетит и препятствует размножению вредных бактерий; кроме того, по запаху спирта животным было легче находить спелые фрукты.

…Примерно 10 млн лет назад у общего предка человека и человекообразных обезьян произошла мутация в гене, в результате чего скорость метаболизации этанола увеличилась в 40 раз. Это изменение предположительно совпало с моментом перехода нашего предка к наземному образу жизни», — утверждает врач Андрей Беловешкин.

Мутации генов, которые сформировали у людей особое отношение к фруктозе и алкоголю, помогали предкам-приматам выжить в периоды похолоданий, и так наш мозг оказался предрасположен к развитию алкогольной зависимости.

Биохимик, врач-нарколог Яков Маршак объясняет, что причина — в самоощущении, которое есть у всех животных, включая человека (и отсутствует у растений и грибов), и которое простирается от суицидального мучения до райского блаженства:

«Аппетенция (от лат. appetitus — желание) — это стремление живого существа удовлетворить свой инстинкт по достижению той или иной потребности, и в первую очередь — исправить самоощущение от минуса к плюсу. Алкоголь позволяет резко менять состояние из дисфории в эйфорию, это быстрый удовлетворитель, и этот переход остается в эмоциональной памяти. Человек просто влюбляется в алкоголь, если его изначальное состояние — острая дисфория».

Городские жители особенно склонны к ангедонии

Здесь можно вспомнить о таком симптоме современного гедонистического общества успешных горожан, как ангедония. Это снижение или даже полная утрата способности получать удовольствие, при которой пропадает мотивация к любой деятельности, обычно доставляющей удовольствие — общению, спорту, танцам, музыке, сексу. Это тот самый человек, который все в жизни попробовал, и ничем его не удивить. В крайней стадии, сродни депрессии, уже просто ничего не хочется делать, включая обычные действия по жизнеобеспечению.

Все, конечно же, снова упирается в биохимию: ангедония — это проблемы с выработкой и усвоением дофамина. При этом, когда есть зависимость, основная мотивация для действия — обеспечение себя предметом зависимости, так как он, этот предмет (субстанция), является основным (а часто и единственным) источником удовольствия. И если есть быстрый способ устранить самоощущение «жизнь — дерьмо», то к нему невозможно не обращаться.

Винная столица: Москва и москвичи

В конце года на сайте moskvichmag.ru вышел текст о том, как из пиво-водочной Москва почти превратилась в винную столицу. Как люди стали разбираться, ездить по виноградникам, посещать дегустации, сидеть в энотеках. Около вина своя эстетика, и она красива — для тех, кто внутри. Бокалы разной формы на тонких ножках, длинные пальцы, декантер, запрещенка на закуску, мерцание свечи. Впрочем, так же греет внешняя сторона процесса потребления как любителей крафтового пива, так и тех колдырей, что соображают на троих во дворе на газете.

Я была в гостях, и там была заявлена дегустация. Сначала все честь по чести: сорта, производители, букеты. Приехала за рулем, пила чай, ушла через два часа — пока не началось. А началось довольно быстро: когда пьешь бокал за бокалом, уже забываешь следить за букетом, и, в принципе, любая дегустация превращается в нормальную попойку — хозяева потом рассказывали, что некоторые товарищи не могли перестать обсуждать экзистенциальные вопросы до пяти утра и отправились за продолжением в «Жан-Жак».

«Зависимость избавляет от необходимости принимать решения и от ответственности за них. Можно все свалить на бога, гуру, наследственность, ДНК, социум, еще куда-нибудь. В идеале на что-то, к чему нельзя обратиться непосредственно. Если говорить о тяжелых зависимостях типа алкогольной и наркотической — часто это еще и единственный способ выгулять своих демонов. Ту часть себя, которая объявлена темной и нежелательной, но абсолютно необходима для поддержания личности целостной.

Таким образом, можно навскидку выделить три типа зависимости:
— условно положительные, поддерживающие светлую сторону, чтобы держать в узде темную;
— отрицательные и деструктивные — направленные на проявление темной стороны и разрушение ограничений, бунт;
— нейтрализующие, позволяющие на время избавиться от всех аспектов личности вкупе со всеми ее конфликтами», — это уже специалист по психосоматике Владислав Прусенко. 

Кстати, про «избавиться от всех аспектов личности» — об этом смешно написал Виктор Пелевин в своей последней книге про гору Фудзи: трех олигархов ничто земное уже не радовало, и они стали достигать просветления с помощью буддийских монахов и специального оборудования, но, почти достигнув высот, осознав бренность сущего, настолько испугались (можно потерять деньги и снова заработать, но потерять того, кто ими владеет?!), что стали разными способами грешить, чтобы вернуться в сансару: «Мы теперь все время на краю. Я недавно на ютубе песни старые слушал, детство вспоминал. И вдруг слышу: “Лишь о том, что все пройдет, вспоминать не надо”. У меня сразу припадок. Пришлось три дня пить и нюхать. В моем возрасте разве такое можно?»

Ну и как тут оставаться трезвым?

 Оставаться трезвым, если ты социально активен, почти невозможно. Выпить — это повод встретиться, это составная часть ужина, концерта, вечеринки. Успех мероприятия измеряется количеством (и качеством) алкоголя. И так я ушла с одной презентации, удивленная тем, как мои давние знакомые — да, «рады встрече, давно не виделись», но сначала «подожди, возьму выпить, а то день тяжелый был».

На следующий день после больших мероприятий и народных праздников в ленте фейсбука встречаются посты с сочувствием к состоянию и предложением прийти опохмелиться. Алкоголь стал основным способом обезболить жизнь, вокруг которого образовалась культура похмельных обедов, чтобы обезболить обезболенное.

Легче сделать уколы или поставить в лицо нити, чем заниматься фейсфитнесом и делать регулярно массажи; легче принимать успокоительное, чем разобраться с психологической проблемой; легче пить как дышать, чем попробовать найти свой собственный ресурс для радости и перезагрузки.

Кстати, алкоголь, как и окситоцин (гормон счастья, выделяется во время близких, личных отношений), действуют на работу тормозного нейромедиатора GABA, который влияет на нашу чувствительность к стрессу, уровень тревоги. Возможно, поэтому после дружеских попоек остается вот это ощущение «как душевно мы посидели» — на них люди могут брататься, обниматься, признаваться в теплых чувствах и отпускать себя в любовь (и беспорядочный секс тоже).

«Потребность в изменении своего состояния естественна и определяется необходимостью адаптации к быстро меняющейся среде обитания, как физической, так и социальной, а в целом — информационной. Опьянение — или измененное состояние сознания — это состояние, сопровождающее процесс адаптации. Самоизменение — болезненный процесс, аналогичный умиранию и перерождению. Для предотвращения негативного влияния боли на систему необходимо обезболивание, которое может достигаться разными путями, в том числе с помощью обезболивающих средств разного рода. Такие средства облегчают изменение информационной системы человека — ее переход “в мир иной”. Неудивительно, что человек зависит от их применения», — считает доктор Дмитрий Шаменков, основатель Системы управления здоровьем (СУЗ).

Еще недавно я просто могла не поехать в гости, если мне нельзя было выпивать, например, потому что возвращалась за рулем или был несовместимый с алкоголем курс лечения. Типа, какой смысл?! Теперь у меня лайфхак: прийти первой, хорошо и трезво пообщаться, понаблюдать, как человек пришел нормальный, и вот через три бокала это уже не совсем он. И уйти, чтобы не видеть продолжения, которое всегда одно.

Сколько можно, или Где та грань

Согласно диагностической системе DSM-IV, у вас есть зависимость от алкоголя, если вы можете найти у себя хотя бы три симптома:

1) толерантность (сопровождается повышением дозы);

2) синдром отмены (это когда ваш организм настолько привык к алкоголю, что при отказе от него плохо себя чувствует);

3) постоянное желание или неудачные попытки уменьшить употребление веществ;

4) употребление веществ в больших, чем поначалу предполагалось, количествах;

5) нарушения социальной и профессиональной деятельности, а также деятельности, направленной на отдых и развлечения;

6) затрата большого количества времени, необходимого для получения веществ;

7) продолжение употребления веществ, несмотря на возникающие в результате этого употребления проблемы.

В неделе должно быть минимум четыре безалкогольных дня, чтобы избежать тяжелых повреждений печени.

«Красный флажок» алкозависимости:

для мужчин — потребление трех стандартных алкогольных напитков в день (150 мл вина, 45 мл крепкого или 330 мл пива) или 14 напитков в неделю;

для женщин — два напитка в день или семь порций алкоголя в неделю.

А что будет, если выпивать один бокал в неделю? Это лотерея: никто не гарантирует, что еженедельный не перерастет в ежедневный, а ежедневный бокал — в бутылку в день.

«Как фруктоза, так и алкоголь усиливают аппетит, нарушают обмен веществ и усугубляют инсулинорезистентность, но наибольший вред организму наносят не при регулярном употреблении в небольших дозах, а при единовременном употреблении в кутежном стиле (too much too fast).

Показательны случаи внезапной смерти у практически здоровых мужчин трудоспособного возраста в результате инфаркта миокарда или инсульта наутро после алкогольного эксцесса», — подводит профессиональные итоги врач, кандидат медицинских наук Андрей Беловешкин.

 Важный момент: если у вас стабильный уровень сахара в крови, то вы лучше противостоите искушениям, и у вас сильнее сила воли. И да, обычно, когда перестаешь выпивать, начинаешь в больших объемах есть сладкое, и наоборот.

«Алкоголики, как и все люди с зависимостями, крайне редко осознают свою проблему и не жаждут идти сдаваться наркологам. Но даже и сами наркологи не спешат установить стигматизирующий диагноз, пока больного не госпитализируют с белой горячкой.

В результате алкоголизм в России, да и в других странах, диагностируется значительно реже при жизни, чем на столе у патологоанатома.

Если сравнить статистические данные, то получается, что в России не менее 15% мужчин умирают алкоголиками, в том числе и по причинам, напрямую связанным с алкогольной зависимостью (цирроз печени, самоубийство в состоянии делирия-горячки, травмы в нетрезвом виде). По ряду регионов эта цифра доходит до 20%»,— приводит цифры автор медицинского блога «Русский доктор в тропиках»).

Отряд не заметил потери бойца

 Это очень тонкая грань между «просто расслабиться», «весело провести время», «доставить себе удовольствие» — и стадией, когда ты уже стесняешься этого в себе, стыдишься выдать себя перед знакомыми, держишь лицо, клянешься по утрам, что больше этого не допустишь, ругаешь себя и испытываешь чувство вины, чувствуешь беспомощность перед тягой, тратишь последние деньги и думаешь одну мысль только про это — больше в голове просто ничего не остается.

В какой-то момент я поняла, что нам (людям) просто нравится торчать на торчании. Мы подсаживаемся на эти качели и раскачиваемся на них со все большей амплитудой, пока не сделаем «солнышко» или не упадем.

Вспоминаю свою коллегу С., творческого, веселого, душевного человека, остро чувствующего, талантливого. Мы работали вместе, и я тогда с интересом наблюдала за ее потребностью выходить на улицу, устраивать себе перерывы — от процесса, от людей, от офиса. Мне было это непонятно.

Но дело в том, что она не просто выходила подышать — там были сигареты, покурить и легкий алкоголь. Мое общение с ней вне работы всегда заканчивалось невменозом: до угара, эх-ухнем.

Когда я бросила табак, она язвительно говорила, что осталось еще перестать пить и пойти заниматься танго.

Потом уже была стадия, когда С. не хотели видеть в «приличных гостях» — при мне на одном дне рождения в клубе охрана попросила С. и ее бойфренда покинуть помещение — так пожелал именинник. Хотя ничего страшного она не делала, просто от С. и ее бойфренда фонило нездоровой энергией.

Это ведь только кажется, что мы держим лицо, что за ним не видно сути, и что все вокруг этому лицу верят. Но это не так.

За спиной с пониманием говорили, что да, пьет. Дальше мы долго не встречались, она иногда предлагала увидеться, я соскакивала, зная, что ситуация у нее только усугублялась.

А кому хочется общаться с женщиной-алкоголиком? Мне совершенно не хотелось.

Потом С. позвонила и страшным голосом просила помочь, дать 500 рублей, рассказывала какую-то дикую историю, что избили, что нужно лекарство, что никто не может.

И я поехала откуда-то издали, передала ей деньги и, не общаясь даже ради приличия, ушла прочь. Потому что это было невозможно видеть, слышать и находиться рядом. А она что-то ревела этим своим страшным голосом мне вслед.
Она скоро умерла, ей было около 40, и все говорили: да, жалко, но она так бухала.

И не знаю, многие ли видели то, что видела я в ту нашу встречу.

И нет у меня чувства вины за то, что тогда развернулась и ушла, не проявив человечности. Там не было уже почти человека, некому было помогать.

Про мужчин и женщин

Мужчина никогда не признается, что у него проблемы — с алкоголем или чем бы то ни было. «Это мой образ жизни. Все под контролем», — хотя контроля давно нет.

Но для женщины пьянство — позор.

Поэтому сначала это проходит в стиле: «Ну выпиваем мы с подружками по бутылке вина два-три раза в неделю, ну и что. А муж ругается, говорит, что мы алкоголички». Потом она тихо в одиночестве пьет вино каждый день и уже не может без него спать. А потом оказывается, что за красивыми семейными фотографиями скрывается четыре года запоев, которые скрываются от всех, и ничего уже не помогает.

Я сейчас смешала истории трех женщин, которые делились со мной своим стыдным и тайным после того, как я вышла на люди с темой зависимостей и создала закрытую группу «Свобода vs зависимость».

Стадия стыда номер один — признаться себе, что ты зависим, и тебе это мешает жить и хорошо себя чувствовать. Этот шаг — уже половина дела.

Кому-то может помочь алкочек-лист на год от Вари Веденеевой: нужно скачать, распечатать, отмечать выпитые бокалы и получить свою наглядную картину мира.

Стадия стыда номер два — перестать скрывать это от окружающих. Это безумно страшно: «Что скажут люди?» Но есть секрет: когда ты честно открываешься в своей уязвимости, мало у кого язык не повернется осуждать. Для начала нужно признаться, что есть проблемы, хотя бы кому-нибудь, кому доверяешь.

«Организм женщины обрабатывает спирт гораздо медленнее, чем мужчины. Мы сохраняем жидкости дольше, действие алкоголя женщина ощущает сильнее. Спирт замедляет обмен веществ. Алкоголь заставляет печень использовать антиоксиданты, витамин С, минералы для обезвреживания химических веществ в спирте, что замедляет обмен веществ. Алкоголь повышает уровень эстрогена, который ухудшает симптомы СПКЯ, фибромы и эндометриоз и т. д. Организму труднее утилизировать сахар в крови, это отрицательно действует на надпочечники, и мы чувствуем себя усталыми», — говорит доктор Елена Павлова.

Когда ты активно выпиваешь в стиле «Сколько лонг-айлендов ты можешь выпить? — После шестого начинаются проблемы», то точно не задумываешься про обмен веществ и про фибромы. С тех пор как я больше знаю о работе всех органов и систем, внимательнее отношусь к тому, что и как часто в него попадает. И с удовольствием соблюдаю баланс.

Стигматизация непьющих

Как-то с разницей в неделю в моей фейсбук-ленте появилось два поста с похожим содержанием: не пью год, не пью три месяца. Посты от мужчины и от женщины, живущих в Европе и в России, оба примерно одного круга и с тусовочным образом жизни. Авторы постов праздновали победу и рассказывали, что это возможно: ходить на вечеринки, танцевать и ставить пластинки, оставаясь трезвыми. Читатели ставили лайки и восхищались силой воли, но не все: спустя неделю появился пост третьего лица, который как бы ни к кому не обращался: «Бросают пить, радуются этому — в чем смысл?!»

Бросившие пить стигматизируются в обществе, где ролевые модели регулярно выступают в стиле «Эх, ухнем» и с любовью цитируют «Москву—Петушки».

И потом ты раз за разом видишь разбитое лицо человека, который в состоянии «был пьян, потом не помню» регулярно попадает в истории и огребает по полной. И отмахивается «да ладно, все норм» на любые предостережения.

Если вы перестанете выпивать, вас вряд ли поймут и станут шутить над вами, не всегда по-доброму: «Ты заболела, что ли? Не уважаешь нас, видимо. Ну бокал-то один можно, что это за стариковская тема?!»

Почему они против? Потому что вы станете для них живым примером, что можно жить иначе, что вы смогли, а они нет. Поэтому защита нападением, стигматизация и стеб.

И да, привычное окружение и времяпрепровождение придется менять. Просто потому, что не со всеми станет по пути.

«Алкогольная зависимость — это всегда без исключения нереализованность, — писал психолог, астролог, мастер джйотиш Кали Шанкар. — Любой алкоголизм лечится успехом. Но только индивидуальным. То есть, если человек богат и знаменит, но пьет, значит, его реализация кроется в чем-то ином. Возможно, он хотел быть космонавтом или ему нужна какая-то недопустимая в его семье сексуальная свобода.

Алкоголь упрощает ваше восприятие мира за счет отключения аналитики и прочей не нужной неудачнику ерунды. Иными словами — мы миримся с реальностью, которая вообще-то нас не устраивает. Поэтому когда у нас проблема — мы пьем.

Если человек сильно ушел от своих главных жизненных задач, то он сильно пьет. Если человек в целом имеет успех, но пьет “ради удовольствия и вкуса” или “по праздникам и в хорошей компании” — значит, он ближе к самому себе, чем большинство. Но вместо того, чтобы остановиться и дотянуть до нового уровня, продолжает радоваться дешевой подменой в виде “я пью только дорогое шампанское”».

Как уменьшить или перестать?

 Нас тянет снова и снова повторять одно и то же действие (пить, курить, заедать, проверять соцсети) наша дофаминовая система. С помощью допингов мы раскачиваем этот маховик до предела, когда желанной целью остается лишь удовлетворение нашей привычки. То есть если вы выпиваете, а алкоголя на вечер нет, то вообще непонятно, как дальше жить, и жизнь не мила.

Изменить свои реакции, усмирить эту разбушевавшуюся биохимию можно, только включая свои «продвинутые», «человеческие» доли мозга. Только осознанностью. Это слово — «осознанность» — произнес в разговоре про зависимости не буддийский монах, а доктор Беловешкин, один из экспертов этой статьи и кандидат медицинских наук.

Осознанность в данном случае — наблюдение за реакциями без моментального ответа на них. И еще постепенное расширение области действий, которые приносят удовольствие в обычной жизни, без допингов.

Вот отзыв молодой женщины, которая пришла ко мне в группу на стадии регулярных запоев и с которой мы месяц работали индивидуально, через осознанность:

«Каждый день я проверяла [и до сих пор] проверяю себя, а хочется ли мне сейчас вина? А как это будет? Вот я захожу в магазин, покупаю бутылку пино гриджио, открываю его дома, наливаю, выпиваю и чувствую послевкусие. Кислое и неприятное. А наутро я разбита, болит голова и ничего не хочется делать.

Нет, пожалуй, я не хочу.
За эти три недели я научилась жить без спиртного, теперь я это умею.
Я умею готовить с музыкой для вдохновения вместо вина.
Я умею проводить субботние вечера за просмотрами фильмов и чтением книг.
Я умею ходить в гости и пить там зеленый чай.
В моей голове на данный момент хоть и не порядок, но наметились полочки, на которые я знаю, что и как положить». 

«Алкоголь одновременно окрыляет вас и портит всю систему регуляции, понижая концентрацию эндогенного алкоголя в организме. То есть алкоголь, с одной стороны, быстрый удовлетворитель и, с другой — медленный убийца настроения. Выход один — принять эту влюбленность в алкоголь как данность и уметь отказаться от нее, учась быть счастливыми внутри себя, — биохимик, врач-невролог Яков Маршак не скрывает, что в юности был зависим от алкоголя и вовремя смог обнаружить, что похожий кайф, “волшебство в теле”, вызывают занятия кундалини-йогой. — Я примерился к этой бутылке и понял, что могу и не выпить. То есть час назад было невозможно сопротивляться, а сейчас есть свобода этого не делать. И тогда, в 1971 году, я решил, что буду так практиковать каждый день».

Когда говорят, что вон тот дедушка пил каждый день и умер только в 90 лет, меня интересует качество энергии, с которым он прожил столько времени. Когда я общаюсь с Яковом Иммануэлевичем Маршаком, которому недавно исполнилось 73 года, то понимаю: вот это — качество. Он прекрасно выглядит, участвует в конференциях по активному долголетию, много общается и работает с людьми, путешествует по миру, занимается исследованиями, выпускает новые «здоровые» продукты и участвует в разных проектах. Ему интересна жизнь, он востребован и реализован, и у него явно нет причины «накатить».