Президент Renaud Cointreau: «Шампанское стоит дешевле, чем должно»

Представитель знаменитой алкогольной династии Жан-Пьер Куантро рассказывает, как построил собственную компанию и конкурирует с кузенами из Rémy Cointreau
Жан-Пьер Куантро, президент и генеральный директор Groupe Renaud Cointreau/ Наталья Шарарова / Ведомости

Жан-Пьер Куантро получил диплом юриста по коммерческому праву и начал карьеру аудитором в группе Ernst & Young, потом работал финансовым менеджером в косметической компании Elizabeth Arden. Однако затем гены семьи Куантро, которая производит ликеры с середины позапрошлого века, взяли верх, и в 1980 г. Жан-Пьер присоединился к фамильному бизнесу. Но уже в 1985 г. он создал собственную компанию Renaud Cointreau, объединившую винодельческие активы его родителей – Макса Куантро и Женевьевы Рено. После серии поглощений, осуществленных Жан-Пьером, Renaud Cointreau превратилась в диверсифицированную группу, производящую коньяк, шампанское, ликеры и фруктовые сиропы. Крупнейший бизнес группы – шампанский дом Gosset, старейший производитель вина в Шампани, а главный актив – коньячный дом Frapin, который располагает 240 га виноградников в лучшей зоне региона Коньяк – Гранд-Шампань. Издание Challenges в прошлом году впервые включило Жан-Пьера Куантро в список богатейших людей Франции, поставив его на 292-е место с состоянием 300 млн евро.

90% производства Frapin идет на экспорт, и Россия – крупнейший рынок сбыта для этого коньяка. Приехав в Москву на выставку Simple Expo, Жан-Пьер Куантро встретился с корреспондентом «Ведомостей».

– Сложно ли руководить компанией под названием Renaud Cointreau, когда на том же рынке работает гораздо более крупная компания под названием Rémy Cointreau?

– О, мои дорогие кузены! Думаю, что мне руководить моим бизнесом гораздо интереснее, потому что у меня прямой контакт с виноделами, с продавцами. В больших компаниях тебе нужно взаимодействовать с таким большим количеством людей, что ты утрачиваешь прямой контакт с продуктом.

– Контакты с кузенами вы поддерживаете?

– Семейные – конечно. По бизнесу – меньше, за исключением того, что я вхожу во многие профессиональные ассоциации [президент Conseil National des Vins et Spiritueux, директор и казначей Federation Francaise des Spiritueux, директор Union des Maisons de Champagne и др.] и там мы пересекаемся, в первую очередь с моим кузеном Домиником. Дистрибуция у них и у нас собственная, здесь нет никаких контактов.

– Ваша группа выпускает коньяк Frapin, шампанское Gosset, ликеры и сиропы. Между этими бизнесами существует какая-то синергия?

– У нас есть два маркетинговых направления. Одно отвечает за премиальные напитки – коньяк Frapin и шампанское Gosset, другое – за ликеры и сиропы. Разница в том, что коньяк и шампанское реализуются через селективную дистрибуцию, а не через обычные магазины. Синергия существует в продажах: даже если импортеры коньяка и шампанского в одной стране могут быть разными, у нас продажами занимается одна и та же команда. Производство у каждого бренда, естественно, независимое.

– И у какого из этих бизнесов наибольший потенциал для роста, по вашему мнению?

– Шампанское – это половина нашего бизнеса, коньяк – треть, остальное – ликеры и сиропы. Я построил эту семейную группу, чтобы она работала в разных секторах. Поскольку, когда один сектор может быть на подъеме, другой – в упадке: это комбинация рисков и возможностей, что очень хорошо для семейной компании.

Мода на коктейли дала хороший импульс рынку коньяка: коньяк – это важный ингредиент для коктейлей. Хотя наш коньяк мы не позиционируем как коктейльный, ликеры – гораздо более важный ингредиент для этих напитков.

– А что вы думаете про моду на более сладкие и ароматные шампанские, которые предлагается пить со льдом, – Moët & Chandon Ice Imperial, Pommery Royal Blue Sky, Veuve Clicquot Rich? У Gosset нет планов прийти в этот сегмент?

Жан-Пьер Куантро

президент и генеральный директор Groupe Renaud Cointreau
Родился  1 февраля 1952 г. Окончил университет Paris X по специальности «коммерческое право» и Высшую коммерческую школу HEC
1976
начал работать аудитором в компании M.Durando (группa Ernst & Young)
1979
финансовый менеджер Elizabeth Arden
1980
финансовый контролер Cointreau Holding
1985
президент и генеральный директор Groupe Renaud Cointreau
2011
президент Conseil National des Vins et Spiritueux

– Нет, этот сегмент нас не интересует, потому что мы концентрируемся на настоящих премиальных винах. Мы делаем всего 1 млн бутылок шампанского в год. Конечно, бизнесмен всегда должен думать об увеличении производства. Но мы по-настоящему озабочены качеством. В случае шампанского при продаже каждой бутылки мы обязаны заложить пять бутылок на выдержку, чтобы обеспечить качество нашего будущего вина: наше шампанское поступает в продажу минимум после пяти лет выдержки.

– За последние годы вы совершили впечатляющее количество поглощений различных брендов, в первую очередь ликеров: производителя земляничного ликера Dolfi, черносмородинового Vedrenne, вербеновых Pages. По каким критериям вы их выбираете?

– Это касается не только брендов. Например, три года назад мы приняли решение увеличить площадь виноградников Frapin, принимая во внимание 25-летний горизонт старения этих коньяков. Наш коньяк мы делаем только из собственного винограда.

В Шампани у нас долгосрочные договоры с 200 виноградарями, которые поставляют нам сырье. Потому что шампанское Gosset мы делаем из разных сортов винограда – шардоне, пино нуар, пино менье – из разных регионов. В Шампани у нас в собственности только 5 га виноградников. У нас нет цели покупать новые виноградники в Шампани – это слишком дорого, а нам нужен виноград с самых лучших участков.

В Шаранте наши виноградники находятся в зоне Гранд Шампань – в сердце Коньяка и его лучшей части. В то время как в Шампани, чтобы сделать лучшее вино, вам нужен виноград разных сортов с нескольких разных участков. И в Шампани виноградники стоят в 20 раз дороже, чем в Шаранте: 1,5–2 млн евро за 1 га по сравнению с 80 000–100 000 евро за 1 га в лучшей зоне Гранд Шампань, где находятся все наши виноградники, а другие нас не интересуют.

Мы поддерживаем естественный рост, наши продажи в 2018 г. составили 50 млн евро. В категории «ликеры» мы продаем некоторые региональные бренды и покупаем новые.

– Новые бренды для покупки ищете?

– Нас не интересуют новые бренды в категориях, где мы уже присутствуем, – в ликерах, например, у нас уже 12 брендов. Я уверен, что новое поколение семьи будет искать бренды за пределами Франции – в категории «крепкие спиртные напитки».

– Виски?

– Интересно, что вы назвали виски. Виски до сих пор воспринимается как шотландский продукт, хотя его производства сейчас расположены по всему миру. Только во Франции уже существует около 60 молодых вискикурен, но только половина из них продает свой виски – у остальных он еще недостаточно созрел. Посмотрим, кто из них выживет.

– И потом вы кого-то из них купите? Я помню одно из ваших интервью, где вы говорили, что предпочитаете покупать существующие бренды, а не создавать новые. Или все-таки вы нацелены на заграничные марки? Что это может быть: виски, текила, саке?

– Виски.

– Какие главные рынки сбыта у группы Renaud Cointreau?

– Западная Европа, потому что все наши марки – шампанское, коньяк, ликеры – исторические и все традиционно потреблялись в Западной Европе. Для коньяка и шампанского также важна Северная Америка. А основная точка роста – Азия.

– На дегустации коньяков Frapin в рамках выставки Simple Expo я с удивлением узнал, что Россия – рынок номер один для Frapin, мои поздравления!

– Да, и поэтому я приехал в Россию [на Simple Expo]. Россия для нас очень важна, и мы продолжим развивать этот рынок.

– Этот успех стал возможен потому, что Frapin подается на рейсах «Аэрофлота» в бизнес-классе?

– Не только, но и потому, что [компания-импортер и дистрибутор] Simple в целом делает свою работу очень хорошо.

– Почему в таком случае вы отобрали у Simple дистрибуцию шампанского Gosset и отдали ее компании «Арсенал»?

– Мы решили, что будет правильно, если Simple сконцентрируется на коньяке Frapin.

– Шампанское, на мой взгляд, лучшее вино в мире с точки зрения соотношения цены и качества. Спрос на него растет, но объем его производства очень ограничен. Есть ли, на ваш взгляд, риск того, что шампанское повторит судьбу бургундского и что цены на него станут неподъемными для среднего класса – из-за того что спрос намного выше предложения?

– По-правде говоря, я считаю, что шампанское стоит дешевле, чем должно. Потому что за последние 10–15 лет цена винограда в Шампани выросла намного больше, чем цена бутылки шампанского. И цена премиум- и суперпремиум-шампанских гораздо более привлекательная по сравнению, например, с лучшими бургундскими винами. Качество шампанского будет расти, мы работаем над этим, так что пространство для роста цен есть. Я буду делать все возможное для улучшения качества шампанского, но, конечно, существующую клиентскую базу мы хотим сохранить. Мы в Шампани – так же как и в Коньяке – очень рациональны.

– Тогда объясните, пожалуйста, почему цена на коньяк за последние лет 20–25 лет выросла гораздо больше, чем на шампанское? Я помню, что 20–25 лет назад коньяки больших марок категории ХО стоили в европейских магазинах duty free $89. Теперь они стоят 150 евро. Между тем шампанское хороших марок стоило $25, а теперь 35 евро. Почему?

– На рынке коньяка сейчас ажиотаж. Это значит, что некоторые дома использовали часть своих запасов, чтобы удовлетворить текущий спрос, и это влечет за собой спрос на сырье. С шампанским другая, более стабильная ситуация. Я не ставлю задачу резко поднимать цену на шампанское.

Музей черной смородины

В 2001 г. на производственной базе компании Vedrenne в городе Нюи-Сен-Жорже открылся музей черной смородины Cassisium, полностью посвященный этой ягоде – одному из символов Бургундии, знаменитой не только своими винами, но и черносмородиновыми ликерами crème de cassis. Мультимедийная экспозиция в сочетании с посещением настоящего производства ликера привлекает в год 45 000 туристов и заслужила одну звезду в зеленом туристическом гиде Michelin.

К тому же вы оперируете ценами в duty free, но там они зависят в первую очередь от того, какую аренду должен платить оператор. На мой взгляд, более объективно сравнивать цены на главных торговых улицах [Западной Европы].

– Производства вашей компании находятся в Аверни, Бургундии, Шампани, Шаранте. Где вы базируетесь и как руководите компанией с такой широкой географией?

– Я живу в Париже, поскольку это центр французских железных дорог. Но в парижском офисе я провожу только один день из пяти. Как минимум три раза в неделю я сажусь в 7 утра в поезд и отправляюсь в одно из хозяйств. Это сохраняет молодость. (Смеется.)

– Но зачем так часто, учитывая все возможности, которые предоставляют современные технологии связи?

– Нет ничего лучше, чем личный контакт! Возможно, для нового поколения реальность уже будет другой, но для меня самым эффективным является общение с людьми на месте. Я люблю, когда меня встречает машина на вокзале. (Смеется.)

– За границу часто выезжаете?

– Настолько часто, насколько это необходимо – у меня очень сильная команда продавцов. По большей части я путешествую по Франции.

– Уже несколько лет ваша компания спонсирует Trophée Gosset Celebris – приз, который ежегодно вручается лучшим французским шеф-поварам. Французская пресса про него подробно пишет. Вы довольны маркетинговым эффектом, идея работает?

– Идея приза в том, чтобы показать, что в современном мире шефы больше не замкнуты в четырех стенах кухни, что они несут социальную функцию, что их умения служат во благо другим членам общества. Идея работает, но, как и в любой пиар-деятельности, сложно выделить [более видимый эффект], чем число пресс-релизов и публикаций.

– Каков бюджет Trophée Gosset Celebris?

– Это не очень дорого – меньше 50 000 евро в год.

– Под маркой Frapin выпускается и парфюмерия. Зачем?

– Нельзя говорить, что мы только сейчас вошли в мир парфюмерии. Потому что еще в 1697 г. король Людовик XIV даровал титул придворного аптекаря одному из моих предков, а в те годы аптекари составляли и парфюмерные композиции. Поэтому лет 20 назад мы решили запустить парфюмерную линию под брендом Frapin, это решение инициировала моя сестра. Это побочный бизнес, и у него отдельная дистрибуция.

– Открытый по вашей инициативе музей черной смородины Cassisium в Бургундии оказался очень успешным – зеленый туристический гид Michelin оценивает его одной звездой из максимальных трех. Как вам пришла идея создать Cassisium?

Renaud Cointreau

компания – производитель алкогольных напитков и сиропов
Владельцы: семья Жан-Пьера Куантро.
Выручка (2018 г.) – 50 млн евро.
Компания выпускает шампанское Gosset, коньяк Frapin, ликеры Dolfi, Vedrenne, Pages и др.

– В конце XX в. я решил, что нужно открыть наше производство черносмородинового ликера [crème de cassis] для широкой публики. И мы создали Cassisium, который теперь принимает 45 000 человек в год. Это способ объяснить потребителям, откуда берется продукт и как он создается. Это хорошая комбинация производства, маркетинга и опыта, который передается гостям.

– Готовы ли вы открыть дома Gosset и Frapin для туристов?

– Gosset открыт только для наших коммерческих партнеров и журналистов. Frapin открыт для визитов уже два года, и мы с тех пор улучшаем наши компетенции в приеме гостей: пока это только визиты по предварительному бронированию, мы принимаем несколько тысяч человек в год.

– Какие из регионов вашего присутствия, на ваш взгляд, имеют лучший потенциал для развития туризма?

– Шампань – потому что она всего в одном часе езды на поезде от Парижа. Но также и Коньяк, поскольку он меньше чем в сотне километров от Бордо: многие туристы, посещающие Бордо, запрашивают также и туры в Коньяк, и в Коньяк приезжают минимум 500 000 туристов в год.

Энотуризм растет и продолжит расти; я думаю, что люди получают больше впечатлений от посещения производств напитков, которые они любят, чем от посещения музеев. (Улыбается.)

– У вас нет диплома энолога. Вы не жалеете, что в свое время не получили профильное образование?

– Мне бы хотелось иметь диплом [энолога]. Но нельзя бесконечно учиться – надо и практиковать. А во всех компаниях у нас очень сильные работники – это касается и энологии, и менеджмента.

– Ваше лучшее воспоминание о вине?

– Château Latour 1952 г. Это мой год рождения, и моему отцу пришла в голову блестящая идея купить ящик этого вина у своего отца.

– Это вино еще осталось у вас в погребе?

– (Улыбается.) Нет, несколько лет назад пришел черед его допить.

– А ваше первое воспоминание о вине?

– Это были сухие вина из Коньяка – перед тем как они отправятся на дистилляцию. Ты должен был пройти инициацию, прежде чем начать заниматься этим бизнесом. (Улыбается.)

– Сколько лет вам было?

– (Смеется.) Я бы не хотел, чтобы вы про это писали. Я был очень молод.